Сентябрь земляники
текст: Александр Попов, директор физико-математического лицея 3120.11.2006
Город комком в горле стоит, а на шее камнем виснет. Пригород P притворство. Пока первая берёзка платком не помашет, грудью полной вздохнуть не получится. Земляника поспела. Еду заново знакомиться. Рискую, конечно, но уж больно свежей горечи захотелось. Как увижу, вокруг обойду, чтобы без свидетелей. Присяду подле и разговоры попробую завести. Весной с женщиной одной на рынке познакомился, она там земляникой торговала с ладони.
Ту, с которой беседу ведёшь, и пальцем не тронь. Она как первая любовь неприкосновенна. Второй дыши вволю. Третья сама в рот потянется. Вот её одной и довольствуйся. Дальше не ходи, от многого и бед много. Горечи той на год с лихвой хватит.
А как не хватит, делать что?
Захочешь, и по осени сквозь землю она к тебе пробьётся.
Тридцать три года носил её за пазухой. Замуж звал много раз. Сам дважды женат, а избавиться не получалось.
Помню, в седьмом классе перед самыми зимними каникулами прямо на уроке вдруг с чего-то оглох. Вроде как одни глаза остались, и яркости в них хоть отбавляй. Вижу, за партами все по-прежнему мои одноклассники, а она будто гибкая, белая лилия на пруду. Головой туда-сюда мотаю, а избавиться не могу. Звонком, как нашатырём ошпарило, слух вернулся, а с глазами непорядок. Белая лилия стоит в них, и всё тут. Побежал в туалет, у старших ребят куревом разжиться. Наглотался до дури дыма и домой поплёлся. В школу с того дня ходил с опаской, не понимал, что происходит. Краснел, как она в класс заходила, от голоса её зазывно звонкого бледнел, руки мешались, ноги заплетались на каждом шагу. В голове такое творилось, что хоть подходи к трудовику и проси, чтобы он её отпилил к чёрту. Сосед по парте косился на меня подозрительно, пришлось сказать, что болен, но болезнь не заразная совсем. Это было правдой. Так, как я её любил, никто любить не мог. Многие болели ею, но выздоравливали в отличие от меня.
Ей нравились исключительно знаменитости. Я становился шаг за шагом обыкновенной заурядностью. Из школы её провожали чемпионы по прыжкам в высоту, по боксу, в крайнем случае по гимнастике. А я светло мечтал и мрачно замечал на её шее очередные отметины поклонников и ценителей красоты. Писал стихи, вымучивал дневник, надоедал окнам, луне и ночам вокруг её дома. От сладостного имени Наташа мне перепадала «ша» и не шага дальше. На выпускном с горя надрался. Кстати, все дурные привычки за эти годы приобрёл благодаря ей. Стихоплётство положительным наследием не считаю. Танец один-единственный на выпускном мне всё же перепал. Она, оказалось, удивительно пахла недозрелыми, зелёными, ворованными яблоками из сада нашего забытого всеми богами посёлка. На окраине было два развлеченияP полигон да сад. С нами не церемонились, на полигоне помечали красной масляной краской, в садуP зелёной. Знак подавали родителям, чтобы знали, за что бить. Зелёные яблоки с детстваP моя слабость. До сих пор жду их, с наслаждением ем и вопреки вяжущему вкусу улыбаюсь при этом во весь рот.
Перед армией позволено было провести с ней полвечера. Мы сидели на лавочке, белые лилии её волос кружили мою лысую голову. Я изо всех сил пытался надышаться ими на два года вперёд. Она торопилась на очередное свидание. Подруг у неё никогда не было, если не считать зеркал, витрин и дождя. Она писала мне в армию, рассказывала в подробностях об ухажёрах. Однажды даже три зёрнышка от яблока прислала в конверте. Я их долго и бережно носил в нагрудном кармашке, потом они странным образом куда-то пропали. Взамен пришла телеграмма, что она вышла замуж. Гуляли с размахом всей ротой. Под конец старшина носился за мной вокруг казармы и не мог поймать. Хорошо бегать вокруг да околоP порок и очередное наследие безнадёжной влюблённости.
Когда вернулся, она разводилась. Мне выпала честь подставить плечо в дембельском погоне и надышаться недозрелым ароматом ворованных яблок из сада. Мечталось о чуде. Но чуда не произошло. Она вышла замуж за грузинского князя, окончательно омрачив мою рабоче-крестьянскую рожу. Князя вскоре посадили на долгих семнадцать лет, а она успешно родила от него ребёнка. Я сбежал тогда из города. Устроился на новом месте, женился, развёлся. Развлёкся, короче, лёгкой местью отметился перед встречей с любимой и очередным пороком.
Столкнулись на поминках, она к тому времени перепробовала всех мужиков Союза, минуя меня. И вот на восемнадцатом году влюблённости мы наконец-то оказались в одной постели. Господи, как я готовился, в жизни так тщательно не мылся, не поливал себя премудрыми водами парижского парфюма. Под одеялом с ней как в шикарном кадиллаке. Водительское место досталось мне. Протянул правую руку к груди и ничего не обнаружил. Вернее, там был один сосок сантиметра на три и всё. Удовольствия мы друг от друга не получили никакого. Разве что утром повеяло финишем. И потом вспоминалась её искренняя удивлённость моей длительной влюблённостью. Казалось, разбежались навсегда. Она попробовала заурядности, я вкусил мечты. Спокойно, без всякого чувства мести, женился. После положенного срока родилась дочка-красавица. На службе заладилось. Пятый десяток пошёл, яблоками стал питаться обычной спелости, от брюнеток балдеть.
И вдруг однажды услышал её звонкий, зазывистый смех в своей квартире. Обошёл все углы и решил, почудилось. А он опять раздался, да из комнаты дочери. Ну, думаю, на старости лет крыша едет. Захожу, а там кроме дочки не души. А она за книгу уцепилась и смеётся, как та моя лилия тридцать три года назад. Подошёл погладить по голове, предчувствуя, что сейчас что-то произойдёт. И оно случилось, это чудо. Её волосы пахли зелёными недозрелыми яблоками из сада моего детства. Упал на колени и начал молиться:
Господи, скажи, счастье это моё или наказание? Тридцать три года,
Господи, тридцать три.
Помчался на вокзал, купил билеты на первый проходящий поезд, сел в купе и заплакал. Тридцать три года счастье за пазухой таскать. Это Вам не комар чихнул и не индюк икотой зашёлся. Так во второй раз в жизни мы оказались в одной постели. За рулём царствовала она, я лежал на месте пассажира.
Если твои внутренние времена года совпадают с теми, что за окном, это уже счастье. И на дворе, и на душе сентябрь. Время убирает грим с лица. У человека в зрелости черты характера выходят погулять наружу. Цивилизация с пространством скоростью справляется. Со временем никакой цивилизации не совладать.
Она была другой Наташей, никакого «ша», только «на». Эта её небывалая осенняя щедрость и беззащитность перед временем возбудили во мне необыкновенный прилив нежности. Было что-то невероятное: в эту ночь мы так страстно любили друг друга, будто она длилась все тридцать три года. К утру поседели оба, и голос её утратил звонкую зазывность. На аромат тела навалился склероз, оно забыло про недозрелость ворованных яблок, и повеяло горьким покаянием позднего сентября и ещё чем-то неведомым, забыто-желанным.
Еду за город знакомиться заново. Вы скажете, не бывает земляники в сентябре? Ерунда, ещё как бывает. В ней кроется аромат будущей влюблённости. Время примеряет грим лицу, на моём нарисовано счастье. Любовь что январский мороз, отпустила на время. Еду на звенящей электричке и пою среднюю часть из имени возлюбленной.
Та, та, таP та, таP та, таP та!
Земляники хочу. Третьей из сентября. Её горечь пахнет освобождением. Еду знакомиться, рискую, конечно, но земляника, как заря, должна восходить в любое время года, даже для такой заурядности, как я.
Tweet
24.11.2006 Вот это финиш!
20.11.2006 Сентябрь земляники
31.10.2006 Чудо земное
25.10.2006 Март на скотном дворе
20.10.2006 Не датские страдания
17.10.2006 Ты слышишь меня, слышишь?
13.10.2006 Солнце на снегу
11.10.2006 Завтрак на закате
09.10.2006 На вдохе
06.10.2006 Соленое счастье
Все статьи раздела Рассказы >>