Я искал формулу любви
текст: Алина Казачихина25.09.2009
Дмитрий Бозин ведущий актер театра Романа Виктюка сыграл в Челябинске моноспектакль «Черепаха»P
Дмитрий Бозин это непостижимо. Он читает стихи (свои, чужие), поет, подражая скальдам, скоморохам, черным блюз-менам, танцует, лихо управляясь со своим точеным змеиным телом. Его голос течет от тихого дрожащего шепота до пронзительного крика. Рядом на сцене чувственная, с нервными и быстрыми пальцами на черно-белой ткани рояля Анастасия Животовская, ведущая ленту спектакля вперед по струе классической музыки.
Дмитрий Бозин это непонятно. Что «Черепаха»? Почему черепаха? Откуда такая подборка стихов, песен и музыкальных произведений? Бродский, Цветаева, Хименес, Прокофьев, Шопен, Стравинский, Григ, Гершвин, Скрябин, Равель «обняли» стихи и танцы самого Бозина. Эго актера стерло все искусство остался его голос, который заворожил, но отключил слух. И не было Цветаевой, Хименеса, не было и Грига с Шопеном только Бозин собственной персоной.
Дмитрий Бозин необидчиво, потому что Челябинск встретил знаменитого актера Театра Виктюка абсолютным отсутствием культуры, а он не обиделся. Хотелось сгореть от стыда, когда в зале три раза подряд во всю громкость звонил телефон с веселой мелодией каждый звонок в минуту длиной. Ему начал вторить еще один. А потом сразу пронеслись мириады позвякиваний и побрякиваний отключаемых сотовых аппаратов. Артист отвлекся в середине стиха, спокойно дождался конца телефонной канонады, улыбнулся, снисходительно произнеся: «Полифония». Он был похож в тот момент на одну из своих ролей Воланда из «Мастера и Маргариты», который произносит свое знаменитое: «Ну что же они люди как люди. Обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их» Вот только вместо «квартирный» «телефонный». Во втором действии история повторилась только теперь с добавление шелеста бумажек и хрустом с галерки.
Дмитрий Бозин это неровно. На протяжении всей нашей беседы он то становился неподвижен, то начинал активно жестикулировать. Удивление, улыбка, вопрос, возмущение сменялись на лице ежесекундно. Собеседник он открытый, эмоциональный и искренний.
Чувственность, которая так видна в вас на сцене, почему она важна?
Именно через нее начнется любовь об этом вторая часть спектакля, ведь только в конце я говорю о любви, а до этого о чувственности. Только пройдя через все ее стадии, можно получить любовь. По сути, все просто: в начале жизни человек думает, что самое прекрасное это любовь. Потом думает, что секс. Но в итоге понимает, что самое лучшее это секс с любимым человеком. Нельзя разделять душу и тело.
Именно из-за общности чувственной стороны вы так легко соединяли в спектакле такую разную стилистику: к примеру, русские народные мотивы и блюз?
Конечно! И блюз, и фолк обязательно. И там ведь не только русский фолк. Там есть мотивы из Dead can dance, то есть ирландские, есть еврейские. В целом, можно сказать, что все это язычество. Ведь язычество мать, а религия сын. Нельзя отрывать, как это было сделано в истории, физическое от духовного. Оно слито, нельзя оторвать. А иначе начнутся неврозы. А что было сделано? Их не просто разделили, но еще и объявили тело грязным, запретным, греховным. Но так не бывает нет любви без чувственности. А в ней язычество знало толк все звуки и вибрации, выливающиеся сегодня в музыку, на черные и белые клавиши. Сейчас, к примеру, как мне кажется, лучше всего в гармонии разбираются рокеры. Они добрались до замечательных языческих вещей. Именно это они несут в толпу.
Так кто вы, Дмитрий: демиург, пробуждающий в людях чувство любви, или только сталкер, который ведет внутрь их собственных чувств?
По-разному. Кого-то ведешь, а кто-то ведет меня. Кто-то и для меня проводник. Кто-то однажды задал мне вопрос: «Что такое любовь?», а я ответил стихами. Но если бы этот человек не спросил, я бы не ответил. Так кто кому проводник.
Я искал формулу любви. Не для всех, а для таких как я мужчин и женщин. Это ведь и не верность, и не ревность. Это больше всего похоже на прощание барона Мюнхгаузена с Мартой: «Я люблю тебя! Нет, не то. Я буду тебе верна! Нет, не то. Они подложили тебе в пушку сырой порох! Вот! «У кого еще есть такая женщина, которая так тебя понимает именно в твоей цели?» Так и у меня.
У вас были женские роли в спектаклях Романа Виктюка. Так вы поняли природу женщины, ее чувственности?
Ни в коем образе. Это для меня тайна за семью печатями. Когда я играю, к примеру, Саломею, я не понимаю, а погружаюсь в нее, ныряю. Женщина это природа, а удел мужчины смотреть на нее со стороны и говорить: «Ну, и как мне туда добраться?» Если бы я знал, чего хочет женщина, отдал бы все! Она важнее в гармонии, ведь это мужчина всю жизнь ищет свой путь, а женщина просто выбирает. Когда я играю женщину, беру некий идеальный образ, которому поклоняюсь, и воплощаю его в Саломее. Я выманиваю из женщины ее чувственность, как пантеру из джунглей, ведь зверь есть в каждой, просто иногда он уходит глубоко. Надо дать ему мясо, а мясо-то пахнет. Оно вытащит из глубины каждой то, что должно принадлежать мужчине.
В зале где граница сцены?
Нет границы! Нет никакой четвертой стены! Я не могу создать Саломею она возникнет между мною и вами. Я создаю коридор между собой и зрителями, через который и вы отдаете, и я отдаю. И потом человек вынесет это из зала, отдавая в мир.
Что такое эпатаж в вашем понимании?
Не понимаю этого слова. Тот, кто занимается этим, все время кричит: «Вот, смотрите, я какой!» А это не я какой, а мы какие. Мы идем в церковь и слушаем литургию, впитываем сердцем. А эпатажник боится и себя, и людей. Именно поэтому я долго отказывался от этого ярлыка «эпатажный театр Романа Виктюка». Эпатаж это античеловечно. Нужно быть человечным, может быть, сверхчеловечным, но никак не анти!
В одном интервью вы говорили, что «двинуты» на мифах. А где миф в «Черепахе»?
Везде. Миф это все, что вы слышите в спектакле. Черепаха существо из земли и воды. Она вся, как наше чувство. Если мы не посвящены в любовь, то идем посуху тяжело идти. Но если мы знаем, что это такое, то ныряем, плывем, легко рассекаем глубины.
Год назад вы сказали, что больше не прислушиваетесь к мнению зрителя. Не боитесь, что ваше эго пересилит искусство и вы будете совершенно не поняты?
На каком-то этапе мне было необходимо слушать зрителя. Я и сейчас слушаю зал, но отказался от ведущего меня мнения. Просто я стал взрослым человеком, а взрослый тем и отличается от ребенка, что понимает: тот, кто ему противоречит, не всегда прав. Как я могу слушать мнение зрителя, который сам не знает, откуда его мнение взялось? Представьте, мне, тридцатилетнему мужчине, в московских залах шестидесятилетние мэтры говорили: «Вот вы читаете Цветаеву. Но ведь это какие-то старославянские камлания! Ведь это же никому не нужно!» Как мне доверять мнению этих людей, которые говорят, что зритель не хочет Байрона, он, видите ли, не интересен? А я буду его читать залу, даже если зритель сам этого не хочет. Даже если я буду читать Зощенко, через него все равно будет звучать Байрон. Я не дам вам прожить без Байрона.
Остальные материалы читайте на сайте газеты «Челябинский рабочий»
Tweet
24.08.2010 Им кричали «Фантастико!»
24.08.2010 Планета Железяка
16.08.2010 Даже кусочек половой тряпочки нужно носить с достоинством
16.08.2010 Привези мне аленький цветочек
16.08.2010 Пилочки и палочки
16.08.2010 10 дней учебы - и вы капитан
14.07.2010 Как выбрать свадебного фотографа?
14.07.2010 День в парке
09.07.2010 Танцы под открытым небом
02.07.2010 Больше влаги и ярких цветов
Все статьи раздела Обзор прессы >>