Раньше были комиссары, теперь менеджеры

текст: Айвар Валеев
27.10.2009

Скорость получения информации становится выше скорости психических реакций, констатирует искусствовед Галина Трифонова.

Профессия искусствоведа часто воспринимается как абсолютно кабинетная и далекая от «сермяжной правды». С Галиной Трифоновой, ведущим искусствоведом областного Музея искусств, доцентом кафедры искусствоведения и культурологии ЮУрГУ, кандидатом исторических наук мы говорили не только о художниках. Некоторые ее суждения и оценки заставляют задуматься над тем, на что многим нынешним комментаторам жизни, так называемым экспертам, иногда не хватает элементарной широты взглядов. Эту широту, особую оптику человеку всегда давало искусство. Наш разговор это и попытка оценить, насколько искусствоведческий инструментарий эффективен в описании текущей действительности. В чем, например, беда менеджера? Чем процесс получения знаний напоминает поход в супермаркет? Может ли власть быть неинтеллигентной? Сколько музеев должно быть в Челябинске, чтобы здесь жили полноценные люди? Наконец, что, по мнению искусствоведа и ученого, привело нас к кризису?

Специфический срез

Галина Семеновна, в чем главная радость вашей профессии?
Наверное, в ощущении наличия художественной среды. Это художники, которые активно работают и видны, неравнодушные художественные критики и зрители, конечно. Казалось бы, специфический срез, но он характеризует духовное состояние в городе.

Каким образом?
Мне кажется, художники заряжали. Не только в городе в стране. В 60-е, 70-е, отчасти и в 80-е годы они были теми, кто, во многом, определял духовный градус общества. Люди ходили на выставки. Обсуждали. Удивлялись, если ты не был. Из других городов ехали! Я вспоминаю, как в 1979 году мы устраивали выставку Зинаиды Серебряковой. Привезли из частной коллекции семьи работы. А вещи были камерные этюды, наброски. И живописные работы французского периода. Помню ощущение подлинности. Это не было нигде опубликовано, взято из живых рук. Очередь на выставку была на улице!

Интеллигент в супермаркете

Что это была за публика?
Разная. Преимущественно интеллигентная.

Куда растворилась наша интеллигенция?
Вот это да, большой вопрос Социально она вроде бы существует. Но миссия интеллигенции ограничилась исполнением профессиональных обязанностей. А то ее духовное назначение, которое было всегда в России, сейчас не исполняется, мне кажется, совершенно.

Почему?
Сегодняшнее ее состояние приглушенности, притушенности от того, что начали сильно сомневаться в интеллигенции. Потом стали говорить, что она виновата в революции, потом что не противостояла тоталитарному режиму. Думаю, это несправедливо.

Это прошлое, а сейчас что?
Сейчас все страшно индивидуализировалось. В зависимости от того, как человек для себя решает эту ответственность, он ей соответствует или решает «не обострять» что, мол, от меня зависит? В итоге интеллигенция лишена какой-либо власти, даже своего мнения. Она позволила обрушиться результатам гигантского труда, которые были наработаны в прежние годы. Применительно к своему делу я воспринимаю это не просто как кризис, но и как потерю позиций в отношении к музею как к социальному институту. Нас обязывают лишь хранить госсобственность в виде произведений искусства, которые нам даны в «оперативное управление». Мы постоянно слышим, что музеи должны зарабатывать. Такая постановка вопроса совершенно не приемлема, странна и не имеет никакого основания. В законе о культуре прямо сказано, что музей это некоммерческое учреждение.

Это неудивительно, если во власти некультурные люди. Не плохие, а просто некультурные.
Это тоже очень важный вопрос. Ведь эти люди тоже входят сферу интеллигенции.

Вы так думаете?
Ну а как может быть власть не интеллигентной? Такого не может быть. Только интеллигент может занять руководящую должность. Это вопрос профессиональности. Люди, работающие в сфере управления обществом, должны быть профессионалами. Но профессионализм во всех сферах сейчас оттеснен, не ценится. Странным образом состояние нашего общества начинает напоминать коммунистическое времена. Раньше были комиссары. Теперь возникла фигура менеджера. Считается, что менеджер это какая-то универсальная спецификация. А ведь существуют сферы, где этот менеджер должен быть, прежде всего, специалистом в своем деле. Я думаю, хороший профессионал будет лучшим руководителем, даже если у него не особенно развиты какие-то «менеджерские» способности. За счет знания предмета он поднимет дело значительно выше, чем абстрактный специалист по управлению.

Перед глазами маячит пример А.Б. Чубайса, который руководит то приватизацией, то энергетикой, то нанотехнологиями А чем все-таки плох менеджер?
Менеджерская тенденция демонстрирует неуважение к человеку. А уважение это не похвалы и грамоты. Уважение заключается в отношении к той компетенции, которой владеет человек. И он бывает-таки незаменим! Потому что есть разница между настоящим профессионалом и человеком, по верхам нахватавшимся.

А в чем эта разница?
Сегодня открываются великолепные возможности получить знания. Но принципиальной становится фигура получателя. Если это сложившийся профессионал одно дело. Совсем другое «пустой» человек. Скорость получения информации становится выше скорости психических реакций. В итоге информация не успевает быть глубоко осмысленной, пережитой, не становится созидательным багажом. Человек отдается этому потоку, но теряет способность глубоко чувствовать и переживать. А это и составляет богатство природы человека. Настоящие открытия только тогда и делаются, когда идеи проживаются. Вот этого проживания сейчас нет. Как в супермаркете человек набирает в корзину продукты, примерно так же, не меняя внутреннего качества, человек набирает информацию. И к 40 годам он все еще незрелый. И с интеллигенцией такое происходит в том числе.

Народ-младенец

Надеюсь, эти наблюдения вы делаете не по своим студентам. Кстати, что за ребята сегодня идут на искусствоведение?
Эти дети совершенно отличаются от всех других! Искусство их выбор. Причем половина из них «бюджетники», а половина учатся на коммерческой основе. Они, конечно, очень скоро понимают, что профессия не будет их сытно кормить. Но здесь другой интерес. Кстати, нынешние выпускники практически все разъехались, оценив ситуацию в Челябинске как очень неблагоприятную для искусства

А в чем может состоять «другой интерес»?
Вы знаете, когда я поступала на искусствоведение в Ленинградский университет, конкурс на место составлял 30 человек. Искусство тогда выполняло схожую с религией миссию. В искусство шли с вопросами «Что есть человек?», «В чем смысл бытия?» Шли за вдохновением, желая оставить какой-то след на Земле. Искусство было реальной силой, которая спасала людей, показывала, что жизнь небессмысленна, что она имеет свою красоту. Человека искусство сохраняло. После войны и особенно в 60-е отмечался всплеск интереса к искусству. И я считаю, что это вообще была высокая точка развития отечественного духа.

Народ впервые за долгие годы стал сытым, появился интерес к другому?
Нет, нет О сытости очень трудно говорить. У нас вот художник Николай Аникин так и не был «сытым» вплоть до смерти в 1998 году. Многие художники и писатели так жили. Не с сытостью связано. Я считаю, что эти вещи абсолютно не соприкасаются. Сытый человек ничего не создаст. В этом есть какой-то сон тела. Напротив, сытость привела нас как раз к кризису. Люди перестали что-то искать. Им дали очень упрощенную модель бытия: евроремонты, кредитные машины, земельные участки. И это начало работать как вирус. А нам в России это в принципе несвойственно. Человек что-то набирал, но вскоре тоска наступала, заедала его: «Зачем?»

А что происходит в это время с искусством?
Естественно, искусство не может соперничать с бытом. Оно просто в этой категории не выступает. Искусство отступает и дает наиграться этому превратившемуся в младенца народу, натешиться. А когда народ поймет, как много он утратил за время этих игр, что надо вернуться к себе, вот тут и возникнет для него искусство, которое не обрушилось вот оно, стоит и ждет. Музей в этом смысле как некая его аллегория. И музей не должен никаким образом отступать перед этим состоянием общества. Он обязан сохранить свою природу. И ни в коем случае не делать уступок, исключая из своей модели то, что собственно музей и составляет. А это не только обеспечение сохранности. Здесь и собирание, и наука, и просвещение.

Я бы не сказал, что в будние дни в картинной галерее не протолкнуться. Вас лично это задевает?
Зрителей немного, но вы знаете, какую потрясающую книгу отзывов мы привезли из Третьяковки, где представляли наши лучшие работы в рамках проекта «Золотая карта России»! А какие замечательные отзывы на западноевропейскую экспозицию в нашем собрании! Ценности существуют, но на то, видимо, они и ценности, что не для повседневного потребления. А народ рано или поздно в музеи вернется, я уверена

«Мне все в нем интересно»

Благодаря научно-исследовательской работе музея и значительной мере лично вашим усилиям в культурный оборот Челябинска вернулись и заняли подобающее место значительные, но почти забытые имена. Вот даже появилась улица имени Николая Афанасьевича Русакова. Вы, кстати, были на ней?
На улицу художника Русакова меня пригласили маленькой выставкой на открытие дома ветеранов. И я готова была участвовать в создании небольшого музейчика там Чувство участия искупает все труды. Я испытала такое чувство, когда мы делали ту же «Золотую карту» в Третьяковке. Треть экспозиции составили работы Н.А. Русакова. Для нас это художник, по сути, единственный в начале ХХ века, который связывает нити столичной культуры и челябинской. Мне было интересно, как его воспримут в Москве. Замдиректора Третьяковки по научной работе Лидия Ивановна Иовлева, очень опытный человек, сказала о Русакове: «Художник очень интересный. Даже не знаю, какой бы части его творчества я отдала предпочтение Востоку или вещам 30-х годов, которые он писал на Урале». Сотрудники Третьяковской галереи предложили в 2010 году сделать его персоналию в выставочном зале в Малых Толмачах, где они публикуют неизвестных, забытых художников. Хотя это сложно сейчас помогли бы спонсоры

История с Русаковым и многими другими замечательными нашими художниками прошлого, на мой взгляд, чрезвычайно важна еще и вот почему. Если бы мы о них не знали, то Челябинск, Южный Урал представлялся бы местом пустым в прошлом, где ничего не может вырасти и сегодня
Когда мы пришли в музей, 1920-х годов ведь не было совсем, а 30-е были представлены лишь соцреализмом. Да, было такое ощущение, что все происходило лишь столицах. Мы начали возить оттуда художников «тихого противостояния» идеологическому в искусстве 20-30-х годов. Когда «копали» в мастерских художников на Масловке, возникло любопытство: а что у нас в это время было? В 1980 году искусствовед Леонид Байнов организовал выставку «Старые мастера» в Выставочном зале Союза художников. Так равновесие начало выстраиваться. В Челябинске полноценная художественная жизнь началась в начале ХХ веке. И этот пласт существует.

Трудно не сравнивать его со столичным уровнем?
Здесь не должно быть никакого профессионального снобизма. Этому хорошо способствует погружение в процесс текущего искусства. Вот передо мной живой художник. Мне все в нем интересно. Что он собой представляет? Что в себе несет? Как понимает искусство? Человек творческий самоценен, где бы он ни находился в столице или на маленькой станции. Этот интерес помог нам открыть старых мастеров

Спеленутый великан

Я помню одну ваш идею создать Музей Н.А. Русакова
Не только его персональный музей, в Челябинске нужно открыть несколько музеев! Нужен музей искусства ХХ века, музей челябинских художников. Была возможность сделать мемориальный музей-мастерскую Василия Неясова. Он построил своими руками дом-мастерскую. А мечтал создать целую коммуну художников. Много работ написал, а энергии хватало еще и на окультуривание среды

Легко представить, что нам на это скажут люди, которые «хорошо считают деньги» А как бы вы аргументировали необходимость новых музеев в Челябинске?
Есть реальная потребность сохранить ценное, и так, чтобы оно не было под спудом. Чтобы человек выстраивал для себя внутренне, духовно непрерывную картину бытия. Я поздний ребенок, и передо мной целый век. Я знаю, как страдали мои родители в первой половине ХХ столетия. Я работала и дружила с шестидесятниками. А сейчас удивляюсь XXI веку. Но у некоторых людей не было таких возможностей. И они могут достроить картину бытия только за счет приобретенного опыта через искусство. И в этом будет их полноценность как личностей.
Сколько лет существует музей, а у нас ведь нет постоянной экспозиции ХХ века ни страны, ни региона. Я считаю, это просто культурная катастрофа. Людям легко расставаться с этим местом, не зная, что здесь происходило. Они не знают отечественное искусство, потому что не могут поехать в Третьяковку. Это ущерб историческому сознанию, личностному мироощущению. Неполноценных людей растим! Я считаю, что наш художественный музей не выполняет свою функцию. Не по своей вине. Он все еще, как великан, спеленут. Временно выбранное в 1952 под галерею здание не дает возможности показать людям все наше богатство. А ведь мы же такие сокровища имеем!..

Остальные материалы читайте на сайте газеты «Челябинский рабочий»

Tweet


10 последних статей в разделе Обзор прессы

24.08.2010 Им кричали «Фантастико!»
24.08.2010 Планета Железяка
16.08.2010 Даже кусочек половой тряпочки нужно носить с достоинством
16.08.2010 Привези мне аленький цветочек
16.08.2010 Пилочки и палочки
16.08.2010 10 дней учебы - и вы капитан
14.07.2010 Как выбрать свадебного фотографа?
14.07.2010 День в парке
09.07.2010 Танцы под открытым небом
02.07.2010 Больше влаги и ярких цветов

Все статьи раздела Обзор прессы >>