Челябинский сайт Aloepole.ru - новости, афиша, конкурсы, прогнозы, погода, бизнес, фото, челябинские форумы, курс валют, политика, знакомства, бесплатные билеты, отправка sms, смс, гороскоп, компьютерные игры, картинки, компании, фирмы.

в центре Челябинска

Добавить в избранное | Сделать стартовой
Сам Чехов едет вместе с ним

Сам Чехов едет вместе с ним

текст: Алексей Казаков
28.01.2010

КартинкаУральские встречи и прототипы русского классика: к 150-летию со дня рождения Антона Чехова.

Отмечая сегодня 150-летие со дня рождения классика русской литературы Антона Чехова (1860-1904), вспомним о поездках писателя на Урал. Было это в конце ХIХ начале ХХ века. В 1890 году, по пути на Сахалин, он заехал в Пермь. В 1901 году совершил путешествие по Каме. Затем была Башкирия, где лечился кумысом на местном курорте Аксеново. В 1902 году вновь посетил Пермь и вместе с фабрикантом-меценатом Саввой Морозовым проехал в его имение в Прикамье во Всеволодо-Вильве (а перед этим побывал в Екатеринбурге, остановившись в гостинице «Американская», здание сохранилось, ныне в нем художественное училище; в 1918 году именно здесь Уральский облсовет принял решение о расстреле императора Николая II и его семьи).

«ЗДЕШНИЕ ЛЮДИ ВНУШАЮТ ПРИЕЗЖЕМУ НЕЧТО ВРОДЕ УЖАСА»

Польза всякого путешествия для творческого человека очевидна. По ходу движения происходят непрестанные открытия характеров доселе далеких незнакомых людей и близкого себя в разнообразных обстоятельствах окружающей действительности. Так произошло и с Чеховым, который, сохраняя пушкинскую традицию путешествия, «то в кибитке, то пешком», проделал большой путь от Москвы до Урала и далее до Дальнего Востока. Странствуя по России, Чехов проявил себя не только художником слова, но и общественным деятелем: он строил школы, оказывал материальную поддержку нуждающимся, организуя сбор средств. Благодаря ему и в Перми началось благотворительное движение «Белый цветок» в помощь больным туберкулезом. Многим он посылал свои книги. Лекарь, писатель, друг всех сирых таков был Антон Павлович, для которого Урал и Сибирь были близки и интересны.

В 1887 году, в рассказе «Мальчики», один из юных героев Чечевицын, он же Монтигомо Ястребиный Коготь, планируя побег из родительского дома, говорит: «Сначала в Пермь» С того времени по сей день Пермь продолжает высказываться именами Чехова, Дягилева, Пастернака и нашего современника Алексея Иванова. И еще: «Тени трех сестер Прозоровых стали неотъемлемой принадлежностью пермского культурного ландшафта» по выражению местного филолога В. Абашева. Пьесу «Три сестры» А. Чехов написал в 1900 году, обронив в одном из писем А.М. Горькому: «Действие происходит в провинциальном городе вроде Перми»

Тяжелая печать проклятия лежит на этом камском городе, бывшем в древности Великой Пармой. С тех пор как летом 1918 года здесь расстреляли некоронованного Михаила Романова, брата последнего российского самодержца, нет покоя этому месту, где люди пытаются жить вскачь на «Хромой лошади».

Чехова удивила огромная Кама. Настроение писателя было разным, но в одном из писем читаем: «Очень красивы буксирные пароходы, тянущие за собою по четыре-пять барж; похоже на то, как будто молодой, изящный интеллигент хочет бежать, а его за фалды держат жена-кувалда, теща, свояченица и бабушка жены» Так мог написать только убежденный холостяк, сказавший в узком кругу: «Я выше женитьбы». Да, роль буксирного парохода-мужа была явно не для него.

Вот и в ту позднюю весну 1890 года он писал, что ветер дул «резко и противно», а «камские города серы» и что единственное занятие жителей «приготовление скуки, мокрых заборов и уличной грязи». Так постепенно камские реалии проникали в будущую пьесу: «Длинная еловая аллея, в конце которой видна река. На той стороне реки лес Город наш существует уже двести лет, в нем сто тысяч жителей, и ни одного, который бы не был похож на других, ни одного подвижника ни в прошлом, ни в настоящем» («Три сестры»). Это было сказано под настроение.

Во время первого пребывания в Перми Антон Павлович посетил Мотовилиху, хотелось посмотреть известный пушечный завод, пообщаться с рабочими. Район этот и сегодня рабочая окраина Перми, и живет здесь на косогорах тот же местный народ, каким его увидел Чехов более века назад. «Здешние люди внушают приезжему нечто вроде ужаса. Скуластые, лобастые, широкоплечие, с маленькими глазами, с громадными кулачищами. Родятся они на местных чугунолитейных заводах, и при рождении их присутствует не акушер, а механик» (чеховское впечатление 1890 года от встречи с рабочими Мотовилихи, управлявшими гигантским 50-тонным молотом).

Пребывание на Урале, встречи на Каме подарили писателю яркие впечатления, которые рассыпаны по его письмам, рассказам, пьесам. Именно в этих поездках он обратил внимание, что уральцы знают и любят книги своего земляка Д. Мамина-Сибиряка, говорят о нем больше, чем о Л. Толстом. Чехов дружил с Дмитрием Наркисовичем, ценил его прозу, признавшись, что когда читал его писания, «чувствовал себя таким жиденьким, как будто 40 дней и ночей постился». Признание не исключало и дружеской критики: прочитав повесть Мамина «Около господ» (1900), Чехов отверг ее, назвав «грубой, безвкусной».

С парохода «Пермь» писатель сообщал сестре: «Стали попадаться инородцы. Татар очень много: народ почтенный и скромный» (24 апреля 1890). Останавливался Антон Павлович в небольшой гостинице Дворянского собрания (гостиницу снесли 30 лет назад, в самом Дворянском собрании ныне клуб МВД). Рядом с гостиницей была Воскресенская церковь. Услышав церковный благовест, Чехов с грустью атеиста-медика, впитавшего базаровские черты известного тургеневского персонажа, произнес: «Вот любовь к этому звону все, что осталось еще у меня от веры».

Воскресенский храм на Вознесенской улице, 37 (ныне Луначарского) также снесли, как и гостиницу, на стене которой еще в 1954 году была установлена мемориальная доска. Снесли все, предав забвению пребывание Чехова в Перми.

«ЖЕНА ЕСТЬ ЖЕНА»

Когда в Московском художественном театре начались генеральные репетиции «Трех сестер», автор пьесы был на лечении за границей. Но вдруг прислал письмо с лаконичным требованием: «Вычеркнуть весь монолог Андрея в последнем акте и заменить его словами: «Жена есть жена».

Однако Станиславский оставил прежний монолог. В мае 1901 года писатель приехал в Москву, где состоялось его венчание с актрисой МХТ Ольгой Книппер. Этот шаг Чехова поразил многих. Иван Бунин высказался прямо: «Это самоубийство. Хуже, чем Сахалин». В чем-то он был прав через три года Чехов скончался, а злые языки назвали актрису «беспокойной женой покойного писателя». Конечно, влюбленность и болезнь сыграли свою роль, как и настойчивость и женская опытность Книппер. В свадебное путешествие и медовый месяц новобрачные отправились на Южный Урал, в Уфимскую губернию, на кумыс. Преодолели долгую дорогу: по Волге, Каме, Белой до Уфы, затем несколько часов по железной дороге в уральское предгорье в Андреевский санаторий близ станции Аксеново. У пристани Пьяный Бор они застряли на сутки, ночевали на полу в большой крестьянской избе. Не зная точного расписания парохода, находились в тревожном ожидании, но успели отведать знаменитых на всю Россию пьяноборских раков. «На Антона Павловича эта ночь, полная отчужденности от всего культурного мира, ночь величавая, памятная какой-то покойной, серьезной содержательностью и жутковатой красотой и тихим рассветом, произвела сильное впечатление, и в его книжечке отмечен Пьяный Бор», вспоминала О. Книппер.

Чехову поначалу понравилось в Аксеново: дубовая роща, река Дема, табуны лошадей в ночном, степной ветер с запахами медоносных трав и башкирский мед. Но праздная жизнь вскоре наскучила. Издателю А. Суворину он напишет из Аксеново: «Здесь скучновато, но делать нечего, надо пить кумыс, которого я выпиваю уже по четыре бутылки».

И все-таки Чехов не выдержал, и супруги сбежали из Башкирии в Ялту, ближе к морю.

«СУЕТИЛСЯ ПЕРЕД РЕВОЛЮЦИЕЙ, КАК БЕС ПЕРЕД ЗАУТРЕНЕЙ»

Прикамское селение Всеволодо-Вильва, куда по приглашению Саввы Морозова 23 июня 1902 года приехал А. Чехов, находилось в красивой лесистой местности. Здесь в 1808 году был построен завод по выплавке чугуна, но с истощением запасов руд производство прекратилось и завод бездействовал, пока московский фабрикант Морозов не выкупил его у бывших хозяев Всеволожских. Энергичный Савва Тимофеевич быстро наладил производство продуктов сухой перегонки дерева (в советское время это предприятие, получившее название «Метил», оставалось долгие годы единственным на Урале крупным заводом по сухой перегонке, получая метиловый и древесный спирт, ацетон, химические масла). А деловые люди всегда были интересны Чехову. Новое сословие «чумазых» (определение Салтыкова-Щедрина новым русским «денежным мешкам», купцам-предпринимателям) прочно вошло в художественные произведения Чехова, вспомним «Вишневый сад». На пароходе «Пермь» он вновь столкнулся со своими героями. Из Екатеринбурга писал матери: «Сегодня утром входит один такой скуластый, лобастый, угрюмый, ростом под потолок, в плечах сажень Ну, думаю, этот непременно убьет». Непрошеным гостем оказался двоюродный брат А. Симанов, член Екатеринбургской земской управы, владелец мельницы и вдобавок редактор «Екатеринбургской недели» (все как в наше время!). О нем Чехов писал: «Живет основательно, богатеет, толстеет». И добавлял: «Родственнички это племя, к которому я равнодушен Прасковью Тихоновну, Собакия Семеновича и Матвея Сортирыча видеть я не буду» Что, однако, не помешало черты этого своего родственника воплотить в образе «Ионыча». Как и Салтыков-Щедрин в «Господах Головлевых» вывел всю родню: от матери до братьев, за что и был лишен родового наследства.

Поводом для приезда Чехова на Урал послужило открытие школы, построенной Морозовым для заводского населения поселка: он всю жизнь содействовал продвижению образования в провинциальные окраины России. Местная пресса («Пермские губернские ведомости») все перепутала и известила о приезде в Пермь Максима Горького, вспомнив, что его отец родом из Перми. К приезду дорогих гостей в газете «Пермский край» появилось стихотворное посвящение:

Теперь, тревожно улыбаясь,
Мы нетерпением горим:
Сам Горький едет к нам Максим,
Сам Чехов едет вместе с ним!
Пермяк их ждет, смеясь и плача,
Он от избытка чувств обмяк,
Ему действительно удача:
Отец у Горького пермяк!

Чехов прочел «Ведомости» там же, в Перми, вырезав заметку и отослав ее М. Горькому. Перед этим, возвращаясь от Саввы Морозова, сообщил в письме: «Дорогой Алексей Максимович, я был на сих днях в Перми, потом поплыл выше в Усолье, теперь по железной дороге спускаюсь опять до Перми»

В имении Морозова Чехов не загостился, они были слишком разные люди, писатель и капиталист, чтобы подолгу соприкасаться. Да и взгляды на жизнь у них резко различались. Известно, что Савва Морозов помогал революционерам-социалистам, вызвав замечание Чехова: «Суетится перед революцией, как бес перед заутреней». Но и фабрикант не оставался в долгу, сказав о докторе Чехове: «И умный он, и талантливый, а в политике уездный лекарь». На что получил ответ, полный сарказма: «Богатый купец театры строит с революцией заигрывает а в аптеке нет йоду и фельдшер-пьяница весь спирт из банок выпил и ревматизм лечит касторкой». Это было сказано после пребывания писателя в уральском имении Морозова.

«В МОСКВУ, В МОСКВУ!..»

Главное это то, что Чехов нашел в Перми своих новых героев: трех сестер. После первого приезда в Пермь Антон Павлович написал рассказ «У знакомых» (1898), в котором зазвучат будущие тревожные речи о смысле жизни, наполнившие пьесу «Три сестры». Уже здесь были выведены образы милых молодых женщин, мечтающих о своем будущем. Одна из них строит планы: «Надо работать Я поступлю в Москве куда-нибудь, буду зарабатывать, помогать сестре и ее мужу» Мотив обозначен: «В Москву, в Москву!..» А глава семейства Лосев заговорил языком штабс-капитана Соленого с присказкой из крыловской басни: «Он и ахнуть не успел, как на него медведь насел».

До сих пор спорят, кто они, чеховские героини: сестры Шатиловы, дочери генерала, командира армейского корпуса (они были лично знакомы с писателем); сестры Карвовские, дочери известного пермского архитектора Р. Карвовского в их доме-тереме (это архитектурное чудо снесли в 1988 году), по легенде, также бывал Антон Павлович; наконец, сестры Циммерман, дочери дворянина, действительного статского советника, врача Владимира фон Циммермана (к слову, одно время его сослуживцем был врач А. Бланк, дед В. Ульянова-Ленина). С этим семейством личного общения у Чехова не было, однако, скорее всего, он посещал гимназию сестер Циммерман Эвелины, Оттилии, Маргариты, учебное заведение, ведущее свою летопись с 1886 года, когда в Перми впервые открылась частная начальная школа. Сестры-основательницы сами преподавали в этой школе-гимназии (старинное двухэтажное здание на углу улиц Луначарского и Горького сохранилось, сейчас в нем фармацевтическое училище). Они были настоящими подвижницами своего педагогического дела.

«Тетки мои в свое детище вкладывали все свои сбережения», вспоминал их племянник А. Кюнтцель.

В Москве, на Митинском кладбище похоронен прямой родственник сестер Циммерман Владислав фон Кюнтцель (1927-1998), профессор, доктор геолого-минералогических наук, уроженец Перми, автор изысканий о прототипах чеховской пьесы под названием «Три сестры моей бабушки, или Несколько писем пермской кузине» (рукопись хранится в Доме-музее А. Чехова в подмосковном Мелихове).

В своей работе В. Кюнтцель обратил внимание на то, что первые буквы имен сестер Прозоровых и сестер Циммерман совпадают: Оттилия Ольга, Маргарита Маша, Эвелина (Инна, как ее звали в семейном кругу) Ирина. Чехов умел изобразить немцев с русской душой (известна его тяга ко всему немецкому, даже последние слова перед смертью он произнес по-немецки: «Ich sterbe» («Я умираю») в немецком городе Баденвейлере.

Судьба сестер Циммерман такова: Оттилия Владимировна была в 1920 году арестована большевиками и вскоре умерла в тюремной больнице, как о том сообщила Пермская Губчека; Маргарита Владимировна умерла в Перми в 1934 году, поработав сторожем немецкой кирхи; Эвелине Владимировне удалось уехать в Москву к детям больше о ней ничего не известно.

«Пришло время, надвигается на всех громада, готовится здоровая, сильная буря», предрекал автор «Трех сестер» устами барона Тузенбаха. Да, «сильная буря» смела все романтические надежды сестер Прозоровых. Лишь на старом Егошинском кладбище, напоминающем «сад как проходной двор», на лютеранском участке существует «тропа трех сестер» и на ней плита-кенотаф, символ памяти с именами легендарных прототипов чеховской пьесы. Память о сестрах Циммерман увековечила их внучка Татьяна Дорош (Кюнтцель), член общества пермских немцев и евангелическо-лютеранской общины, а также благотворительного фонда имени доктора Федора Граля.

И все же «пермские Афины» не расстаются навсегда с чеховским символом: на сценах драматического и оперного шли «Три сестры», а близ привокзальной площади виднеется глыба закладного камня будущего памятника трем сестрам, сиротливо поросшего бурьяном

Остальные материалы читайте на сайте газеты «Челябинский рабочий»





10 последних статей в разделе Обзор прессы

24.08.2010 Им кричали «Фантастико!»
24.08.2010 Планета Железяка
16.08.2010 Даже кусочек половой тряпочки нужно носить с достоинством
16.08.2010 Привези мне аленький цветочек
16.08.2010 Пилочки и палочки
16.08.2010 10 дней учебы - и вы капитан
14.07.2010 Как выбрать свадебного фотографа?
14.07.2010 День в парке
09.07.2010 Танцы под открытым небом
02.07.2010 Больше влаги и ярких цветов

Все статьи раздела Обзор прессы >>