У меня все строится на любви

текст: Лидия Садчикова
09.04.2010

Дирижер Владимир Федосеев даже на отдых берет партитуры и называет природу источником творчества.

Владимир Федосеев родился в 1933 году в Ленинграде, там окончил музыкальное училище по классу баяна. Потом Московский музыкально-педагогический институт имени Гнесиных и высшую аспирантуру при Московской государственной консерватории имени Чайковского.

С 1974-го художественный руководитель и главный дирижер Большого симфонического оркестра имени Чайковского, с 1977-го еще и главный дирижер оркестра «Венская симфония». Народный артист России, лауреат Государственной премии имени Глинки. Награжден орденом «За трудовую доблесть» и знаком «Жителю блокадного Ленинграда». Обладатель других наград. Действительный член Академии творчества. Член попечительского совета общины Собора Благоверного Царевича Дмитрия. Своим увлечением считает природоохранную деятельность.

В Челябинске выступление Федосеевского оркестра (так называют этот коллектив неофициально) произвело фурор. Публика с благоговением слушала его знаменитое звучание. Какой он, голос прославленного оркестра? Перед концертом дирижер Владимир Федосеев ответил на этот и другие вопросы.

Да, нас узнают именно по голосу, по тембру, по манере игры, по мягкости, по гомогенности, если хотите, сказал Владимир Иванович. Нынешние музыканты не ощущают технических проблем, они уже с пяти лет так владеют игрой, что за ними не угнаться. Но порой техника вытесняет ту часть души, которая соединяет музыканта с аудиторией. Конечно, и эффектность должна быть, но главное в музыке все же голос. Я с самого начала задал себе такую задачу: БСО должен быть узнаваемым. Вы же отличите голос певца Лемешева от другого вокалиста, даже если его не объявят.

Но певец один, он сам себе «оркестр».
И оркестр един как организм.

Когда вы работаете с другими оркестрами, удается ли им «поставить» этот голос?
В Вене, Цюрихе, Токио и всюду, куда приезжаю, проповедую те же принципы: стараюсь получить звук. И он получается. Но только на тот период, пока я там. Уезжаю, и голос исчезает. Они опять играют своим звуком. Неплохим, но своим. Это нормально, потому что голос, о котором мы говорим, надо воспитывать 35 лет, как я это делаю в БСО. Именно голос, узнаваемость через динамик и через микрофон. Раньше четко различали: Бостонский оркестр звучит или оркестр Мравинского. А сейчас узнают БСО.

Для БСО нынешний год юбилейный, 80-й. Как отмечаете это событие?
Мы приготовили специальную программу. Включили в абонемент такие концерты, как «Музыкальный глобус», в которых участвуют три дирижера: швейцарский, французский и я. Еще один проект «Легенды о любви». В нем соединяем великие тексты, которые читают актеры, и музыку. Допустим, письма к жене Густава Малера чередуем с его Четвертой и Пятой симфониями. Скоро повезем в Париж «Войну и мир» так называется концерт, в котором звучат отрывки из романа Толстого и «Героическая симфония» Бетховена, посвященная им Наполеону Бонапарту, еще будем играть торжественную увертюру «1812 год» Чайковского. Такая композиция слово плюс музыка очень действует на людей. Мы это проверяли во многих странах, в той же Франции играли в Ницце. Боялись немного, ведь Толстой не очень лестно пишет о французах и Наполеоне. Но приняли нас очень и очень хорошо. В конце этого года мы едем по столицам мира, дадим специальные юбилейные концерты в Риме, Милане, Праге и Париже.

Челябинск не Париж. Но вы продолжаете гастролировать и в российской провинции.
Понятие «провинция» изменилось. Провинциализм теперь в Москве, а не в отдаленных от нее городах, это факт. В столице упал уровень культуры. В так называемой глубинке слушатели демонстрируют прекрасные вкусовые и духовные качества, они понимают серьезную музыку, чутко на нее реагируют. В Челябинске у меня прошли встречи в ЮУрГУ и академии культуры. Меня поразил интерес к серьезной музыке. Потрясающий энтузиазм! Хотя ведь мы с вами очень бедные. На культуру выделяется всего один процент госбюджета. Мы нищие по сравнению с другими странами. За рубежом мне стыдно говорить, сколько получают музыканты БСО. На Западе по этому поводу недоумевают, смеются, не верят. После перестройки в течение десяти лет зарплата у нас была по 50 долларов в месяц. Сейчас оклады по 700 долларов, а музыканты венского оркестра, с которым я работаю, получают по 10 тысяч долларов ежемесячно. Разница есть? Хотя наши исполнители гораздо выше по качеству, я не преувеличиваю.
Правда, БСО самый приглашаемый за границу оркестр. Там за свою работу получаем нормальные деньги. Нынче поедем в Англию, дадим там 17 концертов. Наш оркестр, единственный из российских коллективов, периодически выступает в венском центре музыкальной культуры «Мюзик Ферайн». Мы играли всего Бетховена там, где он эту музыку сочинял. Западные критики назвали БСО «последним бастионом симфонической культуры». А пресса там профессиональная, ее не купишь ни за какие деньги. В 2011 году мы снова приглашены в «Мюзик Ферайн», будем играть четыре концерта из сочинений Чайковского и Шостаковича.

Владимир Иванович, вы член Совета при президенте России по культуре и искусству. Чем этот совет действенен? Когда с вами в последний раз президент о чем-то советовался?
Давно, год назад. Никакого влияния этот совет не имеет, я вам абсолютно откровенно говорю. Отношение к культуре в России нынче ужасающее. Я не почитатель Сталина, но должен привести его в пример. Он осознавал значение культуры, посещал Большой театр, ходил на драматические спектакли. И все в СССР понимали: культура значима.

А нынешние российские правители часто бывают на спектаклях и концертах?
На концертах БСО никогда. Может, бывают в Большом на спектаклях, и то если приезжает какой-нибудь шейх или зарубежный президент: ну, тогда можно заодно сходить. Правда, супруга Медведева интересуется музыкой и даже ходит иногда на наши концерты. Особенно ее привлекает французская музыка.
Без культуры нет цивилизованного общества это непреложная истина во всех развитых государствах. А некоторые только благодаря этому существуют. В той же Австрии отними культуру, и что? Страна будет никому не интересна, там больше ничего не происходит. И руководство тамошнее понимает это: развивает искусство, воспитывает публику (она там, кстати, самая шикарная). В один вечер в Вене может проходить очень много симфонических концертов на самых разных площадках, в том числе и в церквях. Про нашу столицу этого, к сожалению, не скажешь.

Первым коллективом, которым вы руководили, был оркестр русских народных инструментов Всесоюзного радио. Известно, что ваш переход в БСО вызвал неприятие у представителей музыкальных кругом: мол, «народнику» не место в симфоническом оркестре.
В те времена Омский, Воронежский, Новосибирский хоры и хор имени Пятницкого собирали огромные залы. Народное искусство было очень популярно. Но некоторые эстеты считали его за второй сорт. А я был горд, что шел именно от народного искусства. Вся наша великая музыка зиждется на нем: хоть Глинку возьмите, хоть кого. Мне повезло работать с великим Лемешевым. И Сергей Яковлевич рассказывал, что перед тем, как петь очередной спектакль в Большом театре, ехал в Тверскую область, в деревню к своей матери и спрашивал: «Мама, как это петь?» Она ему показывала, как петь народные песни.
Когда я перешел в БСО, возмутились все симфонические дирижеры. Но их противостояние стало для меня стимулом. Если бы я не выдержал, не был бы тем, кем являюсь теперь. Как ни странно, когда человек выстоял и сумел доказать свою правоту, ему его бывшие враги создают пьедестал. Так было и со мной. Но мою карьеру, в общем-то, подкрепил Запад. А в России на протяжении моего пути меня поддерживали только три человека: Мравинский, Свиридов да еще Лапин, председатель Гостелерадио СССР. Сергея Георгиевича считаю своим вторым отцом. Третьим Евгения Мравинского.

Это ваши творческие отцы. А кто ваши творческие дети, кому вы могли бы передать свою дирижерскую палочку?
У нас в оркестре есть молодой дирижер Денис Латоев, он давно у нас работает. Надеюсь, он эту палочку у меня когда-нибудь отберет. Думаю, Максим Венгеров мог бы взять мою палочку. У него случилась беда он потерял возможность играть. Но он большой музыкант. Если бы поучился, мог бы стать серьезным дирижером. Хотя дирижерская профессия не всем даже великим музыкантам дается. Возьмите Ростроповича великий виолончелист, но, извините, выдающимся дирижером я бы его не назвал. В этой сфере за него работало его имя.
Мои родители были люди рабочие, к музыке никакого отношения не имели, а я к ней с детства тягу имел большую. Поскольку папа поигрывал на баяне, у нас водился этот инструмент. Выбора у меня не было, поступил в Ленинградское музыкальное училище в класс баяна. А там преподавали дирижирование Дирижер профессия особая, загадочная, ей нужно много учиться. Она сейчас, к сожалению, исчезает.

Какие особые качества для нее нужны?
Трудно объяснить. Есть дирижеры-командиры. Музыканты боялись Мравинского, его деспотизма, начинали дрожать за неделю до встречи с ним. Такого же склада Светланов, в его оркестре тоже все делалось под страхом. У меня все строится на любви, так своим и говорю: «Я люблю вас, и вы должны идти мне навстречу». Под страхом можно сыграть, но сердце не отдашь. А любовью иногда можно открыть такой потенциал, о котором сам музыкант не подозревает.

Вы хоть иногда от работы отвлекаетесь?
Только ненадолго. Люблю ходить по грибы, рыбалку люблю. Без общения с природой не могу. Еду на отдых все партитуры с собой беру. Дня три без них поживу, не больше. Зимой начинаю листать папки и в них нахожу сено или солому. Потому что летом на сеновале занимался. Природа ведь тоже пронизана музыкой. Она дает толчки к творению, подпитывает воображение композиторов. Брамс написал Вторую симфонию под впечатлением озера в Австрии. Я был на этом озере много раз. Оно именно такое, каким он его «показал». Я ходил по дороге Бетховена и видел ручей, навеявший ему Шестую, «Пасторальную», симфонию, также же течет и эта музыка. Бетховен запечатлел грозу, много других природных явлений. Я бы так сказал: любовь есть природа, а природа есть любовь. И Бог есть любовь.

У вас с Ольгой Доброхотовой многолетний семейно-творческий тандем. Кто в нем «дирижер»?
У нас союз равных. Но когда-то, очень давно, когда я пришел на Всесоюзное радио, Ольга Ивановна была моим начальником, работая музыкальным редактором. А еще раньше она в Большом театре пела, причем с детства. Папа у нее был великий бас Иван Скобцов, второй после Шаляпина. Так что музыкальные корни у нее крепкие. Ее критика для меня всегда самая строгая и самая нужная.

Ваши дети от первого брака не пошли по вашим стопам?
Сын и дочь стали художниками. Внуки тоже выбрали другой путь. Я считаю, что если быть музыкантом, то выдающимся. Но для этого одного таланта мало, надо много учиться. Я учился 19 лет.

Маэстро, а как давно вы брали в руки баян?
Давненько. Помню, в деревнях на свадьбах иногда играл для своего удовольствия, хотя уже был известным симфоническим дирижером. Ну, что вы! Баян мне очень близок и дорог. С него-то у меня все и началось

Остальные материалы читайте на сайте газеты «Челябинский рабочий»

Tweet


10 последних статей в разделе Обзор прессы

24.08.2010 Им кричали «Фантастико!»
24.08.2010 Планета Железяка
16.08.2010 Даже кусочек половой тряпочки нужно носить с достоинством
16.08.2010 Привези мне аленький цветочек
16.08.2010 Пилочки и палочки
16.08.2010 10 дней учебы - и вы капитан
14.07.2010 Как выбрать свадебного фотографа?
14.07.2010 День в парке
09.07.2010 Танцы под открытым небом
02.07.2010 Больше влаги и ярких цветов

Все статьи раздела Обзор прессы >>