Александр Каневский: «Мне перестала нравиться Москва»

текст: Светлана Симакова
фото: Вячеслав Шишкоедов
03.11.2005

Во все времена и во всех государствах люди стремились в столицы. Покорять. Искать признания, успеха, богатства, наконец. Это предсказуемо. Традиционно. Не возникает никаких вопросов. Но когда коренной москвич, известный в театральных и музыкальных кругах, бросает все и уезжает в провинцию, нам невероятно сложно его понять. Даже если выбранная этим человеком провинцияP миллионный город. Александр КАНЕВСКИЙ, ставший в этом сезоне главным режиссером Челябинского ТЮЗа, отвечал на мои пристрастные вопросы терпеливо, подробно и чуть-чуть снисходительно. Для него нет никакого парадокса в перемене места служения театру.

Из досье «ВЧ»

Александр КАНЕВСКИЙP главный режиссер ТЮЗа. Окончил ГИТИС в 1980 году. Работал в Красноярском ТЮЗе, Центральном детском театре, руководил мастерской мюзикла в Гнесинском училище, был главным режиссером театра «Царицыно».

Поставил более 50 спектаклей а театрах России и за рубежом.

В Челябинском ТЮЗе им созданы «Остров капитана Блада», «Целуй меня, Кэт!», «Гостиница «Астория». Сейчас работает над спектаклем «Быть или не быть» по пьесе Уильяма Гибсона.

Охотники за удачей

Не в первый раз со мной такое происходит. После окончания ГИТИСа мог остаться дома, в Москве. Но я тогда поехал в Красноярск и стал руководителем ТЮЗа. Работал там много лет. Мне было хорошо. Интересно. Потом соскучился по дому и вернулся в Москву. А теперь все повторилось. Мой ответ на вопрос «почему?» и прост, и сложен. Во-первых, закрыли факультет артистов музыкальных театров в Гнесинском училище, где я много лет преподавал. Закрыли в тот момент, когда в стране появилась потребность в этих артистах. Не хочу комментировать этот факт. Это такая нормальная российская глупость. Во-вторых, еще раньше я устал бороться с аморфным отношением московских областных властей к театру в Царицыно, где тоже несколько лет работал. Как бы это ни звучало, но развитие театров, как и всего остального в регионе, зависит от первого лица. Если оно заинтересовано не в развитии культуры, а в развитии спортаP будет развиваться спорт. Наш театр не получал никакой поддержки. Жили по закону убывающего плодородия. Если у металла усталость возникает, то у людей она возникает быстрее. Даже мои ученики рекомендовали мне поберечь свое здоровье. Но я все верил, что ситуация переменится. Выступал на радио «Эхо Москвы», в «Московском комсомольце», пытался что-то объяснить. Власти ответили молчанием, они не заметили моих выступлений: «Да не до тебя». Я понял, что номинальным руководителем театра быть нельзя, и ушел.

Но Москва огромна, театров много, имя ваше всем известно. Почему бы не остаться в столице?

Вот здесь начинаются сложности. Потому что я москвич. Москва сейчас переживает тотальное варварское нашествие. Если этот город не одумается, не поймет, что происходит, и не запустит механизм торможения, мы многое потеряем. Все понятно, Москва притягивает в силу своей столичности. Нормально, когда творческие люди едут туда искать признания. Но сегодня происходит совсем другое. В Москву стремятся охотники за удачей, рисковые люди. И методами они пользуются рисковыми. Корневая московская интеллигенция вымирает под натиском этой толпы. Она не может ей противостоять. Потому что московские людиP мягко-округлые, мы ведь даже говорим по-другому, нас всюду узнают по разговору. У москвичей круглые гласные. А круглые гласные определяют еще и характер. Мы распахнуты на «а». А те, кто пришли в город, приносят в Москву свое понимание культуры, отношений, свое понимание успеха. Происходит процесс вымывания корневой культуры. Вы спросите: что же москвичи такие слабые? Знаете, эти люди обладают не только молодой энергией, напором, но еще и наглостью. Они знают, с кем дружить надо. А я дружу, с кем мне хочется. Поэтому Москва мне перестала нравиться.

Но так происходило везде и всегда.

Согласен, ДАртаньян тоже в Париж приехал на своей зеленой кобыле. Но не забывайте, что он приехал с рекомендательным письмом. Хотел бы я на него посмотреть без этого письма, без этой подпорки. Да, Ломоносов в Москву пешком пришел. Но ведь это требует необычайной ответственности от человека. Надо представлять, куда ты пришел, что здесь было до тебя, и относиться к этому с уважением. А сейчас приходят со своим уставом в чужой монастырь. Самое смешноеP эти вновь пришедшие кричат: «Москва для москвичей». Они уже начинают заниматься процессом огораживания. Наверное, это нормальная ситуация капиталистическая. Исторически оправданная, сложившаяся. Но она мне не нравится. Последние три года я много путешествовал и чувствовал себя гораздо лучше вдали от Москвы. Поэтому я здесь.

Все те же грабли

Но в провинции разного рода глупостей тоже хватает.

Только в Москве они носят имперский характер. Там сражаются за большие деньги, высокое положение. В столице все в иных масштабах. Вот сейчас в Челябинске «Золотая маска». Здесь этоP явление. В Москве оно осталось бы практически незамеченным. Потому что там в этот же день еще 150 таких явлений.

Но ведь не сегодня это началось, раньше не замечали или старались не замечать всех проблем?

Тяжесть накапливалась постепенно.

Все, о чем вы говорите, подарило нам последнее десятилетие ушедшего ХХ века?

Да, мы второй раз наступили на те же грабли. Сначала это сделали большевики, поставив культурную революцию третьим номером в программе. А следовало первым. Сейчас мне приходится обедать в системе общественного питания. Я наблюдаюP люди не умеют пользоваться столовым ножом. Может быть, семнадцать из тысячи понимают, для чего предназначен этот прибор. А почему? Потому что сто лет мы выламывались из общеевропейского процесса.

И вот снова проблемы культуры материальной и нематериальной находятся на 155-м месте. Мне горько. Разрушить культуру легко. А вот восстанавливать ее придется тысячелетия. Мало дать на это деньги и запустить механизм реализации. Надо же вырастить несколько поколений носителей культуры. Только таким образом отслаиваются и уходят дурные токсины общества и остается лучшее. Почему нужно разрушить до основания, чтобы понять, что только культура является охранной территорией общества, его защитным механизмом? Нет носителей культурыP все пропадает. И выясняется, что комментатор ТВ может сказать: «Ну, по-любому он прав». Сначала я подумал, что ослышался. Но он повторил это «по-любому» несколько раз. Что же удивляться ненормативной лексике на улицах? Причем звучит она не в качестве крепкого словца, что является частью русской культуры, канализационным трактом таким, а в качестве связующих словP вот что страшно. Мне кажется, власть не сознает своей ответственности за происходящее. Человек, предлагая себя в качестве властного лица, не понимает, что он берет ответственность в первую очередь за миропорядок, за культуру паствы своей. И только потомP за развитие хозяйства и благоустройство города.

Мы друг у друга одни

Свежий взгляд всегда очень ценен. Что вам нравится в нашем городе?

Нравится, что в этом городе есть органный зал и новый, очень красивый зал филармонии. Мне нравится, что на днях приезжал сюда известный музыкант, композитор Юлий Гальперин из Парижа. Мы с ним работали в Гнесинском училище и подружились. И вот мы здесь снова встретились. Мне понравилась публика на его концертах. Я понимаю, что этот город, как и другие, очень структурирован. Что его окраины сильно отличаются от центра. Недавно я очутился на улице Культуры и был поражен, в каком она безобразном состоянии.

Мы плавно перешли к тому, что не нравится.

Не нравится мат на Кировке. Я смотрю на это обилие молодых людей и думаю: вот мой потенциальный зритель. Но он никогда ни на один спектакль не придет. Я хожу среди них и размышляю: как же мне их развернуть в другую сторону? Еще я был очень удивлен, не найдя в художественных салонах ни одной хорошей картины. Нет работ художников, на которых должны воспитываться люди. Я как-то был в Уфе, и меня поразило обилие хороших картин в продаже. А здесьP ни одной. Интересно. Ведь художественный салон должен пропагандировать подлинное искусство. А еще мне не нравится отношение к событиям некоторых челябинских СМИ. Они не считают нужным отвечать за каждое написанное слово. Забывают, сколь велико в советских людях доверие к печатному слову: «В газете напечатано!» Это до сих пор не изжито.

В столичных СМИ ошибок не случается?

Бывают. И мне это тоже не нравится, как не нравится бестолковость и тусовочность московской прессы. Я всегда знаю, кто, про что и про кого напишет. Можно не читать. Друг о друга толкаемся десятилетиями. Мы же друг у друга одни. Когда-то моя большая приятельница-театровед сказала: «Вот уеду, и некому будет за тобой приглядывать». Я не придал значения ее словам. Спустя какое-то время понял, насколько верно это было сформулировано. Люди искусства и журналисты очень крепко связаны. Мы друг у друга одни. Но когда ты видишь материал о себе с большим количеством ошибок, ты понимаешь, что связи эти разорваны.

Это новое отношение моих коллег к газетному тексту как к чему-то мимолетному, уходящему в небытие на другой же день.

Вот так нарушены и традиции художественных салонов, которые должны быть идеалом, образцом.

Александр Исаакович, чего вам особенно не хватает вдали от московского дома?

Моей библиотеки. Она создавалась несколькими поколениями семьи. Это не просто набор книг, которые ты любишь. Это некая знакомая зона, в которой ты живешь. Одна книга тянет за собой другую. Одни мысли провоцируют другие. БиблиотекаP это живая субстанция, которая отзывается на твою сегодняшнюю жизнь или на твое настроение. Так как этого сейчас рядом нет, я испытываю недостаток общения с частью своей жизни, к которой привык. Я могу пойти в публичную библиотеку, но это другое. Найти нужную мне книгу в магазине. Кстати, о книжных магазинах. Книги в них очень дороги. Мне, скажем, очень нужна эта книга, но я не могу ее купить. Она стоит 300P 400 рублей. И в то же время, кроме меня, ее никто не купит, она никому не нужна. Для чего она продается? Увидел в одном из челябинских магазинов полку ОГИP издательства, которое я люблю. Сборник Олега Чухонцева, которого я тоже очень люблю, столько стоит, что я полистал и ушел. Наверное, поэтому книжные магазины в Челябинске полупустынны. А люди, которые в них заходят, покупают в основном попсовую литературу. В Москве же есть магазины, где можно купить подержанные книги, дешевых изданий больше. В одном из самых больших книжных магазинов Челябинска на мой вопрос, почему все так дорого, продавец с достоинством ответила: «А мы работаем только с Москвой!» Очень плохо. Потому что и в регионах сегодня есть хорошие издательства, которые активно издают хорошие книги. В Екатеринбурге, например.

В какой театр вы не задумываясь пошли бы, вернувшись в Москву?

К Михаилу Левитину в театр «Эрмитаж». Я люблю этот театр за последовательность, поиск и служение искусству. Михаил Захарович никогда не шел на поводу у сиюминутного вкуса или рекламы. Пошел бы к Алексею Бородину в Молодежный театр, Юрию Погребничко в театр «На Красной Пресне». Там есть ощущение целого. А в первую очередьP в Мастерскую Петра Фоменко.

Вам говорили, что вы слишком серьезно относитесь к жизни?

Вот вы сказали о мимолетности написанного в газете. Возможно, ко многому надо именно так относиться. Легко. Но я по-другому устроен, что поделаешь.

Полностью все материалы газеты на сайте http://www.vecherka.uu.ru
Tweet


10 последних статей в разделе Культура

23.04.2008 Займемся БЛОГотворительностью
05.02.2008 «Идите, Максим Александрович, поссыте!»
24.01.2008 Даешь квартиру в «Доме-2»!
15.01.2008 Александр Васильев: я жадный
20.12.2007 Галустян отказался от каскадеров, а Пореченков меняет профессию
13.12.2007 На льду бешеная лягушка
06.12.2007 «Провинциальный» победитель
05.12.2007 Александр Филиппенко создал свой теневой кабинет
16.11.2007 Смеемся, нас оценивают!
02.11.2007 Челябинцы шутя выиграли 100 тысяч!

Все статьи раздела Культура >>